Новости

Израильский историк и автор книги «Sapiens: Краткая история человечества» Юваль Ной Харари (link is external) размышляет о возможных последствиях текущего санитарного кризиса и настаивает на необходимости усиления международного научного сотрудничества и обмена информацией между странами.

 

Чем нынешний кризис отличается от предыдущих ик каие уроки следует из него вынести?

 

Во-первых, я не стал бы утверждать, что мы переживаем самую серьезную пандемию в истории человечества. Эпидемия гриппа 1918-1919 годов унесла намного больше жизней. То же с большой вероятностью можно сказать и об эпидемии СПИДа, не говоря уже о заболеваниях, свирепствовавших в более ранние эпохи. В сравнении с другими вспышками заболеваний, масштабы этой пандемии можно назвать умеренными. Заболеть СПИДом в начале 1980-х годов означало верную смерть. Так называемая «черная смерть» [чума, бушевавшая в Европе с 1347 по 1351 год] выкосила от четверти до половины пострадавшего населения. От гриппа 1918 года погибли более 10 % от общего населения некоторых стран. COVID-19 убивает менее 5 % заболевших, и, если только он не мутирует к более опасным формам, маловероятно, что он унесет более 1 % населения какой бы то ни было страны.

 

Кроме того, сегодня в нашем распоряжении есть все технологии и научные знания, которые необходимы для борьбы с этой эпидемией и которых были лишены наши предки. К примеру, люди были совершенно беззащитны перед лицом «черной смерти». Они так и не смогли понять, от чего конкретно они умирали и как себя защитить. В 1348 году на медицинском факультете Парижского университета верили, что эпидемия вспыхнула буквально потому, что так сложились звезды: «вхождение трех планет в созвездие Водолея» привело к тому, что «воздух наполнился смертоносными миазмами» (цитата из книги The Black Death («Черная смерть») Розмэри Хоррокс, Manchester University Press, 1994, с. 159).

 

Когда же началось распространение коронавируса COVID-19, ученым потребовалось всего две недели, чтобы определить, о каком вирусе идет речь, полностью расшифровать его геном и разработать надежные тесты для диагностики заболевания. Мы знаем, что нужно делать для предотвращения дальнейшей передачи инфекции. Возможно, что через год или два у нас появится соответствующая вакцина.

 

Однако COVID-19 стал причиной не только санитарного, но и серьезного экономического и политического кризиса. Больше, чем самого вируса, я опасаюсь тех демонов, которые он в нас пробуждает: ненависть, алчность и невежество. Если люди будут винить в возникновении эпидемии иностранцев и меньшинства, если компании будут заботиться лишь о своих доходах, если мы будем верить во всяческие теории заговора, победить коронавирус будет в разы сложнее, и мы сами проложим себе путь к жизни в мире, отравленном ненавистью, алчностью и невежеством. Если же, наоборот, мы ответим на этот вызов международной солидарностью и щедростью, если будем верить не в теории заговора, а в науку, я убежден, что мы не просто выйдем из этой борьбы победителями, но и станем сильнее.

 

Может ли социальное дистанцирование стать нормой и в какой степени? Как это отразится на наших обществах?

 

Во время кризиса социальное дистанцирование в той или иной степени неизбежно. Вирус распространяется, задействуя наши самые благородные инстинкты. Человек — животное социальное. Мы нуждаемся в близком общении, особенно в трудные периоды. Когда заболевают члены нашей семьи, друзья или соседи, мы чувствуем сострадание и желание помочь. И вирус использует это против нас. Тесный контакт — главный способ его передачи. Именно поэтому мы должны думать головой, а не сердцем, и максимально ограничивать свои контакты с другими людьми, как бы сложно для нас это ни было. Вирус — это лишенный разума набор генетической информации, в то время как мы — существа разумные, способные анализировать ситуацию и осознанно изменять свое поведение. Не думаю, что в долгосрочной перспективе этот кризис как-то отразится на наших основных инстинктах. Когда он закончится, мы останемся социальными животными. Будем так же любить общаться с другими людьми. Будем, как и раньше, помогать нашим друзьям и родственникам.

 

Посмотрите, например, что произошло после эпидемии СПИДа с ЛГБТ-сообществом. Оно серьезнейшим образом пострадало, зачастую гомосексуалы были брошены государством на произвол судьбы, и тем не менее, эпидемия ничуть не разобщила это сообщество. Наоборот — она сплотила его еще больше. В разгар кризиса в рамках сообщества было создано множество волонтерских организаций, оказывающих помощь больным, распространяющих достоверную информацию и борющихся за политические права. В 1990-е годы, когда худшая полоса эпидемии СПИДа была позади, во многих странах ЛГБТ-сообщество стало значительно сильнее.

 

На ваш взгляд, каким будет научное и информационное сотрудничество после пандемии? К примеру, ЮНЕСКО была учреждена после Второй мировой войны с целью укрепления сотрудничества в научно-интеллектуальной сфере посредством свободного обмена идеями. Может ли нынешний санитарный кризис способствовать усилению «свободного обмена идеями» и сотрудничества?

 

Способность к эффективному сотрудничеству — наше главное преимущество перед вирусом. Вирус в Китае и вирус в США не могут обменяться советами о том, как лучше заразить человека. Однако Китай очень даже может поделиться с США ценными знаниями о коронавирусе и способах борьбы с ним. Более того, он может направить в США своих экспертов и оборудование и оказать помощь напрямую, а США, в свою очередь, могут оказывать аналогичную поддержку другим странам. Вирусы на это не способны.

 

Обмен информацией представляет собой, пожалуй, самую важную форму сотрудничества, ибо без точных достоверных данных сделать ничего нельзя. Нельзя найти лекарство, разработать вакцину. Нельзя даже эффективно защитить население, ведь если нет четкого понимания механизмов передачи вируса, как узнать, какие карантинные мероприятия необходимы?

 

К примеру, способы защиты от коронавируса и от СПИДа существенно отличаются. Чтобы не заразиться СПИДом, следует использовать презерватив во время полового акта, при этом можно сколько угодно разговаривать лицом к лицу с ВИЧ-инфицированным человеком, жать ему руку и обнимать его. COVID-19 — совсем другая история. Чтобы избежать заражения во время эпидемии, прежде всего нужно точно знать, что вызывает заболевание — вирус или бактерия? Передается ли оно через кровь или воздушно-капельным путем? Опасно ли оно для детей и пожилых людей? Существует только один штамм или несколько?   

   

В последние годы авторитарные режимы и политики-популисты стремились не только препятствовать свободному потоку информации, но и подорвать доверие к науке. Некоторые политики причисляли ученых к коррумпированной элите, далекой от народа. Они призывали своих последователей не верить заявлениям ученых об изменении климата и даже вакцинации. Сегодня, однако, уже ни у кого не должно оставаться сомнений в опасности подобной популистской риторики. В периоды кризисов крайне важно, чтобы информация распространялась беспрепятственно, а люди доверяли ученым, а не политикам-демагогам.

 

К счастью, в нынешней ситуации большинство людей прислушивается именно к ученым. Католическая церковь просит прихожан не ходить в церковь. В Израиле закрылись синагоги. В Исламской Республике Иран наказывают за посещение мечетей. Храмы и секты отменяют массовые церемонии. И все это — потому что ученые произвели подсчеты и рекомендовали закрыть места отправления культа.

 

Я очень надеюсь, что люди будут помнить о важности научно обоснованной информации и после пандемии. Если мы хотим иметь возможность получать достоверную информацию в кризисные периоды, следует инвестировать в эту область в обычное время. Научные данные не падают с небес и не рождаются из ниоткуда в головах гениев. Их наличие напрямую зависит от наличия независимых учреждений — университетов, больниц, средств массовой информации. Учреждений, которые не только занимаются поиском истины, но и могут свободно делиться этой истиной с людьми, не боясь преследований со стороны авторитарной власти. Для формирования таких учреждений требуются годы, но это того стоит. Общество, которое предоставляет своим гражданам достоверную научную информацию и опирается на сильные независимые учреждения, способно бороться с эпидемией гораздо эффективнее, чем жестокая диктатура, вынужденная неусыпно контролировать невежественное население.

 

Например, как добиться того, чтобы миллионы человек каждый день регулярно мыли руки с мылом? Можно поставить полицейского или установить камеру наблюдения во все туалеты и штрафовать каждого, кто этого не сделает. Или же можно еще в школе рассказывать детям о вирусах и бактериях, объяснять, что мыло уничтожает патогенные организмы, и доверять населению в том, что оно сделает правильные выводы. Какой способ, по-вашему, более эффективен?

 

Какова важность сотрудничества между странами для распространения достоверной информации?

 

Страны должны делиться информацией не только по сугубо медицинским вопросам, но и по многим другим, включая влияние эпидемии на экономику и психологическое состояние граждан. Допустим, в стране Х обсуждается то, какие карантинные меры следует ввести. При этом важно учитывать как скорость распространения заболевания, так и возможные экономические и психологические последствия изоляции населения. Другие страны, столкнувшиеся с этой проблемой раньше, уже опробовали различные подходы к ее решению. И вместо того, чтобы строить предположения на пустом месте и повторять чужие ошибки, страна Х может проанализировать реальные последствия политики, проводимой в Китае, Южной Корее, Швеции, Италии и Соединенном Королевстве, и, опираясь на их опыт, попытаться принять оптимальное решение. Однако такая практика будет эффективна лишь в том случае, если все страны будут честно сообщать не только о всех выявленных случаях и летальных исходах, но и о том, как карантин отразился на экономике и психическом здоровье населения.

 

Развитие искусственного интеллекта и потребность в новых технологиях позволяют вступить в игру частным компаниям. Возможно ли еще в таких условиях разработать единые этические принципы в сфере ИА и обеспечить международное сотрудничество?

 

Вовлечение частных компаний лишь повышает важность международного сотрудничества и разработки единых этических принципов. Учитывая, что некоторыми частными компаниями движет не столько солидарность, сколько стремление получить прибыть, их деятельность следует строго регламентировать. Даже некоммерческие организации не подотчетны гражданам напрямую. Нельзя допускать сосредоточения власти в их руках — это может быть опасно.

 

Особенно это касается технологий наблюдения. Сегодня весь мир переживает настоящий бум новых систем слежения, которые создаются как государственными, так и частными предприятиями. Текущий санитарный кризис может стать в этом отношении переломным моментом. Во-первых, потому что он может способствовать узакониванию и нормализации использования систем массового наблюдения в странах, где до сих пор это считалось неприемлемым. Во-вторых, что еще более важно, потому что он может стать толчком к переходу от наблюдения наружного к наблюдению внутреннему, «подкожному».

 

Если раньше правительства и корпорации вели наблюдение главным образом за нашими действиями, отслеживая наши передвижения и контакты, то сегодня их больше интересует то, что происходит внутри нас, буквально под кожей: состояние нашего здоровья, температура тела, кровяное давление. Эти биометрические данные позволяют правительствам и корпорациям получить о нас гораздо больше информации, чем раньше.

 

Можете привести примеры этических принципов, которые могли бы лечь в основу использования систем наблюдения?

 

В идеале использование систем наблюдения должно осуществляться не частными компаниями или службами безопасности, а особым органом системы здравоохранения, и с единственной целью предотвращения эпидемий, а не в коммерческих или политических интересах. Меня очень беспокоит, когда люди начинают сравнивать пандемию COVID-19 с войной и призывать службы безопасности взять ситуацию под свой контроль. Это не война, а санитарный кризис. Нам нужно не убивать врагов, а лечить людей. Слово «война» вызывает в воображении образ солдата с винтовкой. Мы же должны скорее представлять себе медсестру, меняющую постельное белье на больничной койке. Солдаты и медсестры мыслят совершенно по-разному. Если вы хотите, чтобы кто-то взял дело в свои руки, так пусть это будут не солдаты, а медсестры.

 

Орган здравоохранения, ведущий наблюдение, должен собирать минимальное количество данных, необходимых исключительно для профилактики эпидемий, и не передавать эту информацию каким бы то ни было другим государственным органам, особенно полиции. Не должен он передавать ее и частным компаниям. Он обязан гарантировать, что личные данные людей никогда не будут использоваться для причинения им вреда или в манипулятивных целях. Например, человек не должен потерять из-за этого работу или страховку.

 

Возможно, эти данные могли бы использоваться в научных исследованиях, но только в том случае, если человечество сможет свободно пользоваться результатами этих исследований и если любая косвенная прибыль от этих данных будет идти на совершенствование системы здравоохранения.

 

Другой важный момент: если использование личных данных собирающим их органом должно быть строго ограничено, то самим гражданам следует предоставить возможность распоряжаться ими максимально свободно. В частности, у них должно быть право доступа к касающейся их информации и право ее использования в собственных целях.

 

Наконец, поскольку с большой вероятностью такие системы наблюдения, в случае их внедрения, будут национальными, для действительно эффективного предотвращения эпидемий необходимо обеспечить сотрудничество органов здравоохранения разных стран друг с другом. Государственные границы — не преграда для патогенных организмов, и потому чрезвычайно сложно остановить эпидемию, не проанализировав данные из разных стран. И если осуществляющие наблюдение за населением органы будут независимыми, если ими не будут двигать политические или экономические интересы, то сотрудничать в мировом масштабе им будет значительно проще.

 

Вы говорили, что отметили быстрый спад доверия к международной системе в последнее время. Какие, на ваш взгляд, глубинные изменения может претерпеть международное сотрудничество в будущем?

 

Я не могу знать, что произойдет в будущем. Многое будет зависеть от решений, принимаемых нами сегодня. Возможно, страны начнут конкурировать за скудные ресурсы и проводить эгоистичную политику изоляционизма, а может, наоборот, решат помогать друг другу в духе глобальной солидарности. Этот выбор определит как исход текущего кризиса, так и будущее всей международной системы на долгие годы вперед.

 

Надеюсь, что страны пойдут по пути солидарности и сотрудничества. Мы сможем положить конец эпидемии только тогда, когда все страны мира объединят свои усилия. Даже если одной стране удастся препятствовать распространению вируса на своей территории на определенное время, пока эпидемия продолжается в других местах, заболевание всегда может вернуться, причем в более тяжелой форме — ведь вирус постоянно мутирует. В результате мутации в одной из частей света он может стать еще более заразным и смертоносным, ставя под угрозу все человечество. В этих условиях единственный способ защитить себя — это защитить всех людей, вместе взятых.

 

То же самое касается и экономического кризиса. Если каждая страна будет защищать только свои интересы, весь мир погрузится в глубокую рецессию. Богатые страны, такие как США, Германия и Япония, так или иначе с ней справятся. Но для бедных стран Африки, Азии и Латинской Америки это может означать полный крах экономики. Соединенные Штаты могут позволить себе выделить на антикризисные мероприятия 2000 миллиардов долларов, а Эквадор, Нигерия или Пакистан такой возможности не имеют. Нам нужен общемировой план спасения экономики.

 

Увы, на данный момент у нас нет того, кто взял бы на себя решительное глобальное руководство в этой области. США, выступившие в качестве мирового лидера в ходе финансового кризиса 2008 года и эпидемии Эболы 2014 года, отреклись от этой роли. Администрация Дональда Трампа ясно дала понять, что ее заботит лишь судьба США, и оставила без поддержки даже своих ближайших союзников в Западной Европе. И даже если Соединенные Штаты выступят с глобальным планом действий, кто им поверит и последует за ними сегодня? Вы бы доверились лидеру, чей девиз гласит: «Сначала я»?

 

Но каждый кризис несет в себе новые возможности. Будем надеяться, что текущий санитарный кризис заставит человечество осознать всю опасность мировой разобщенности. Если эпидемия COVID-19 приведет к усилению международного сотрудничества, это станет победой не только над коронавирусом, но и над всеми другими угрозами, нависающими над человечеством, от изменения климата до ядерной войны.

 

Вы сказали, что выбор, который общество сделает сегодня, отразится на его экономической, политической и культурной жизни на долгие годы вперед. О каком выборе идет речь и на чьи плечи ляжет ответственность за эти решения?

 

Нам предстоит сделать выбор в отношении целого ряда вопросов. Один из них — пойдем ли мы по пути националистического изоляционизма или международной солидарности. Но этот вопрос не единственный. Не менее важно знать, поддержит ли народ приход к власти диктаторов или будет настаивать на демократических путях урегулирования кризиса. Если правительства выделят миллиарды на спасение бизнеса, будет ли помощь оказана только крупным корпорациям или также мелким семейным предприятиям? Потом, сегодня наблюдается массовый переход к удаленной работе и онлайн-коммуникациям. Приведет ли это к развалу профсоюзов или же к усилению защиты прав трудящихся?

 

Все эти вопросы носят политический характер. Мы должны понимать, что наше общество переживает не только санитарный, но и политический кризис. СМИ и рядовые граждане не должны сосредотачивать все свое внимание только лишь на эпидемии, забывая обо всем остальном. Безусловно, важно следить за последней информацией о COVID-19: сколько человек погибло сегодня? Сколько выявлено новых случаев заражения? Однако столь же важно уделять внимание вопросам политики и требовать от правительств принятия правильных решений. Граждане должны оказывать на руководителей своих стран давление и добиваться, чтобы те действовали в духе глобальной солидарности, сотрудничали с другими странами, а не обвиняли их, чтобы они распределяли средства справедливо и не отступали от демократических принципов — даже во времена кризисов.

 

Сделать этот выбор нам необходимо уже сейчас. Какое бы правительство мы ни избрали в последующие годы, оно не сможет аннулировать решения, принимаемые сегодня. Стать президентом в 2021 году будет сродни тому, как прийти на праздник, который уже закончился, и осталось лишь перемыть посуду. Стать президентом в 2021 году — это обнаружить, что предыдущее правительство уже потратило десятки миллиардов долларов, и изнемогать под грузом долгов, возвращать которые придется вам. Предыдущее правительство уже реструктурировало рынок труда — и вернуться в исходную точку нет возможности. Предыдущее правительство уже внедрило новые системы наблюдения — и упразднить их в одночасье не получится. Так что не ждите, пока наступит 2021 год. Следите за действиями политиков уже сегодня.  

 

Взгляды и мнения, выраженные в данной публикации, принадлежат автору. Они могут не совпадать с точкой зрения ЮНЕСКО и не налагают на Организацию никаких обязательств.

 

URL:

https://ru.unesco.org/courier/onlayn-prilozhenie/yuval-noy-harari-kazhdyy-krizis-neset-v-sebe-novye-vozmozhnosti